Обида горькая
Обида горькая пришла, затмила небо голубое
И тонкий провод пережгла, что был меж мною и тобою.
Ещё нас можно помирить, ещё любовь расправит крылья.
Но мне одной не отворить ту дверь, что мы с тобой закрыли!
Обида горькая уйдёт, другие вёсны мы узнаем…
И только сердце не найдёт всё то, что мы сейчас теряем!
Погасло прошлое, темно в моей судьбе.
А сердце стонет, сердце тянется к тебе.
Мне снится голос телефона твоего:
Ты говоришь, а я не слышу ничего.
Не слышу чувств твоих, а слышу лишь слова —
Слетают с губ они как жёлтая листва.
Мне снится голос телефона твоего. А для чего?
(Ю.Саульский — Л.Завальнюк).
Обида
Природа неслышно уходит от нас.
Уходит, как девочка с праздника взрослых.
Уходит. Никто ей вдогонку не послан.
Стыдливо и молча уходит от нас.
Оставив деревья в садах городских
(Заложников — иль соглядатаев тайных?),
Уходит от камня, от взоров людских,
От наших чудес и от строчек похвальных.
Она отступает, покорно-скромна…
А может, мы толком её и не знали?
А вдруг затаила обиду она
И ждёт, что случится неладное с нами?
Чуть что — в наступленье пойдут из пустынь
Ползучие тернии — им не впервые,
И маки на крыши взлетят, и полынь
Вопьётся в асфальтовые мостовые.
И в некий, не мною назначенный год,
В места наших встреч, и трудов, и прощаний
Зелёное воинство леса войдёт,
Совиные гнёзда неся под плащами.
Книга обид
Есть у каждого тайная книга обид.
Начинаются записи с юности ранней.
Даже самый удачливый не избежит
Неудач, несвершённых надежд и желаний.
Эту книгу пред другом раскрыть не спеши,
Не листай пред врагом этой книги страницы —
В тишине, в несгораемом сейфе души
Пусть она до скончания века хранится.
Будет много распутий, дорог и тревог,
На виски твои ляжет нетающий иней —
И поймёшь, научившись читать между строк,
Что один только ты в своих бедах повинен.
* * *
Не надо, дружок, обижаться, не надо сердиться, ей-ей,
На сверстников и домочадцев, на старых неверных друзей.
Давай лучше жизни дивиться и в добрые верить дела,
Глядеться в знакомые лица, как в праздничные зеркала.
Обиды все — мелочь такая, обиды ничтожны стократ
Пред вечными теми веками, что всех навсегда разлучат.
Глоток
До обидного жизнь коротка, не надолго венчают на царство —
От глотка молока до глотка подносимого с плачем лекарства.
Но меж теми глотками — заметь! — нам немало на выбор даётся:
Можно дома за чаем сидеть, можно пить из далёких колодцев.
Если жизнь не легка, не гладка, если в жизни шагаешь далёко,
То не так уж она коротка, и бранить её было б жестоко.
Через горы, чащобы, пески, не боясь ни тумана, ни ветра,
Ты пошёл от истоков реки — и до устья дошёл незаметно.
Вот и кончен далёкий поход — не лекарство ты пьёшь из стакана:
Это губы твои обдаёт горьковатая зыбь Океана.
(В. Шефнер).
Затменье сердца
Наверно, мы сошли с ума: я — твой враг, ты — мой враг…
Сад потемнел средь бела дня. Что ж ты так?
Но кто-то грубые слова сказал за нас,
И мы молчим, как два врага в последний раз.
Вновь засияет жизни сад — так светло, так легко…
Не обижайся на меня: всё что жгло, отлегло.
И нет счастливее тебя. Бывает всё, забудь скорей.
И сад в слезах после дождя ещё светлей.
Затменье солнца темнит небосвод…
Затменье сердца прошло и пройдёт.
Затменье сердца какое-то нашло…
Ты не волнуйся, всё будет хорошо.
(Р. Паулс — А. Вознесенский).
