Мemento mori

Когда мне было 17, я прочитал цитату, что-то вроде этого: «Если Вы живёте каждый день так, как будто он последний, когда-нибудь Вы окажетесь правы». Эта цитата произвела на меня впечатление, и с тех пор уже 33 года смотрю в зеркало каждый день и спрашиваю себя: «Если бы этот день был последним в моей жизни, захотел бы я делать то, что собираюсь сделать сегодня?». И как только ответом бывает «нет» на протяжении нескольких дней подряд, я понимаю, что пора что-то менять.
Память о том, что я скоро умру, — самый важный инструмент, который помогает мне принимать сложные решения в моей жизни. Потому что всё остальное — чужие мнения, вся эта гордость, вся эта боязнь смущения или провала — все эти вещи падают перед лицом смерти, оставляя лишь то, что действительно важно. Память о смерти — лучший способ избежать мыслей о том, что у вас есть что терять. У вас больше нет причин не идти на зов своего сердца.

Никто не хочет умирать. Даже люди, которые хотят попасть на небеса, не хотят умирать. И всё равно смерть — пункт назначения для всех нас. Никто никогда не смог избежать её. Так и должно быть, потому что Смерть, наверное, — лучшее изобретение Жизни. Она — причина перемен. Она очищает старое, чтобы открыть дорогу новому. Сейчас новое — это вы, но когда-то (не очень-то и долго осталось) вы станете старыми, и вас очистят.
Ваше время ограничено, поэтому не тратьте его на жизнь чьей-то чужой жизнью. Не попадайте в ловушку догмы, которая велит жить мыслями других людей. Не позволяйте шуму чужих мнений перебить ваш внутренний голос. И самое важное — имейте храбрость следовать своему сердцу и интуиции. Они каким-то образом уже знают, кем вы хотите стать на самом деле.
(Стив Джобс).

***
Убитым хочется дышать.
Я был убит однажды горем
И не забыл, как спазмы в горле
Дыханью начали мешать.
Убитым хочется дышать.
Лежат бойцы в земле глубоко,
И тяжело им ощущать
Утрату выдоха и вдоха.
Глоточек воздуха бы им
На все их роты, все их части,
Они бы плакали над ним,
Они бы умерли от счастья!

***
Когда стихи не пишутся, когда
Вино не греет, женщина не дразнит
Своей походкой лёгкой – не беда,
Ещё придёт твой звёздный час, твой праздник.
Сколь ни плотны бывают облака,
За ними где-то солнышко алеет.
Ещё придёт желанная строка,
И женщина себя не пожалеет,
Пригубь и пей, и выпей до глотка.
Беда непоправимая не та,
В которую мы встречных посвящаем,
А та, когда гранитная плита
Придавит грудь, – а мы не ощущаем.

***
Свет звезды, которой закатиться,
Ярок,
торжествующ,
небывал.
Белый лебедь, прежде чем разбиться,
Так поёт, как сроду не певал.
Что короче нашей жизни дивной?
Этим чувством нам и надо жить,
Чтобы было песней лебединой
Всё, что мы успеем совершить.
(Алексей Решетов).

Бытие только тогда и начинает быть, когда ему грозит небытие.
(Достоевский).

Убивают время

Вслушайтесь! Вглядитесь! Убивают время.
Убивают время сообща и в одиночку,
Будто бы друг с другом соревнуясь: кто скорее?
Убивают в полдень.
Убивают ночью.
Убивают время нахально и молитвенно,
Убивают время стыдливо и истошно.
Убивают прямо перед окнами милиции!
(Что там «перед окнами». За окнами — тоже).
Люди спотыкаются. Погоду ругают.
На площадках лестничных толкутся вдвоём.
Зазывают в гости. Так и предлагают:
«Приходите… Как-нибудь
вечерок… убьём…»
Люди суетятся. Люди верят в слухи. Ссорятся.
Ждут из Саратова родных.
Убивают время!
После — моют руки.
Чтоб не оставалось крови на них…
Люди убивают время отрешённо.
Пухлые портфели загадочно несут.
Убивают собственное время. И чужое.
И никто за это не зовёт их в суд.
И никто — ни разу! — не вручает похоронных,
мол, «погибло время… Нужнейшее. Зазря…»
Падают минуты повзводно и поротно.
Начиная с самого первого января…
Мёртвые минуты молчат, не обижаются;
Мёртвые минуты выстраиваются в века…
Зачем люди плачут? Чего докторам жалуются,
что мало успели сделать, что жизнь коротка?
(Роберт Рождественский).

«Судьба — это то, что произошло в действительности» (из суфийских притч).

Делайте всё, что вы делаете, с увлечением, каждый день, и никогда не сдавайтесь!
(Ричард Тэйлор).

Мотивация слабовата

В некоторых американских штатах человека лишают жизни через электрический стул. Однажды происходит непредвиденный случай: заключённого приводят на смертную казнь, но он такой толстый, что не помещается в этот самый прибор. Суд постановляет отложить смертную казнь до того момента, пока бедолага не похудеет. Проходит месяц, год — а он не худеет. Для него нанимают известного диетолога. Диетолог с ним бьётся ещё два года — никаких положительных сдвигов. Репутация диетолога летит к чёрту, и он сам не может понять, в чём причина, почему его методы перестали работать. В приступе откровения он со слезами на глазах обращается к толстому заключённому:
— Слушай, у меня впервые такой случай. Я не могу добиться положительного результата.
На что толстяк усмехается и отвечает:
— Ты знаешь, дружище, мотивация у меня слабоватая.
(Владимир Довгань, «Путь Победителя).